Почему Токаев решил подарить сайгаков китайцам?

В ходе визита Си Цзиньпина в Казахстан, Акорда анонсировала неожиданный подарок для Китая в виде 1,5 тысячи сайгаков. Некоторые граждане интерпретировали это как стремление властей избавиться от «проблемных животных», которые доставляют неудобства фермерам на севере страны. Министр экологии поддержал эту точку зрения своим заявлением о намерении «изъять» часть популяции сайгаков, несмотря на то, что они считаются уникальным богатством казахских степей. Однако насколько обоснованы такие обсуждения с научной точки зрения? Exclusive.kz пообщался с экспертом в области экологии, докторантом Назарбаев Университета Дастаном Кусмановым, чтобы узнать больше о регулировании численности сайгаков.

– С чего начнём? Насколько глубоко изучена тема сайгаков в Казахстане и что побудило вас заняться этим вопросом?

– Я занимаюсь экологией уже более 15 лет, но до этого работал в промышленности, возглавлял экологические службы и занимался рекультивацией земель. Затем я понял, что хочу быть ближе к природе и животным, и решил изучать экологию с научной точки зрения в докторантуре Назарбаев Университета. Именно там я начал углубляться в тему сайгаков.

В детстве я читал книгу «Живые сокровища Казахстана», в которой была целая глава, посвященная сайгакам. Среди авторов книги были известные зоологи, такие как Аркадий Слудский, который курировал её создание. В этой книге описывается, что сайгаков массово истребляли в конце XIX – начале XX века, когда у людей появилось огнестрельное оружие. Рога сайгаков продавали в Китае, а эпидемии также способствовали их вымиранию. К началу XX века численность сайгаков сократилась до 20 тысяч особей.

Ситуация изменилась с приходом советской власти. В 1919 году, во время гражданской войны, Ленин подписал постановление, которое касалось ограничений на охоту. Это запретило охоту на сайгаков и позволило их численности восстановиться. С 1919 по 1953 годы популяция сайгаков увеличилась до миллиона и более. Эти данные, хотя и условные, считаются примером успешной охраны природы в Советском Союзе.

– Похоже, что мы наблюдаем повторение этого исторического цикла. Так ли это?

– Есть определённые параллели, но также и важные отличия. В советское время существовала централизованная система управления, и охота на сайгаков осуществлялась через охотпромхозы, финансируемые государством. Если им требовались ресурсы, они могли сообщить об этом, и им предоставляли всё необходимое для сезонной охоты.

Со временем, стремясь к более высоким результатам, охотпромхозы стали завышать данные о вылове, что в сочетании с суровыми зимами привело к резкому сокращению численности сайгаков. В итоге был введён мораторий на один год.

Сегодня у нас есть структура, которая отчасти преемственна охотпромхозам – «Охотзоопром». Она также централизована и занимается управлением популяциями сайгаков. Однако в последние годы в экономике появились элементы рыночных отношений: многие услуги передаются на аутсорсинг, и, вероятно, сейчас у «Охотзоопрома» нет собственного холодильного оборудования.

Скорее всего, в условиях сокращения бюджета «Охотзоопром» получил задачу выйти на самофинансирование, что привело к идее: давайте добывать сайгаков, продавать рога и использовать доход для финансирования службы.

Важно также учитывать изменения в землевладении. В 1950-1980 годы земля была государственной, и если сайгаки заходили на одно поле, это не создавало проблемы, так как пастбищ было достаточно. Сейчас земли разбиты между небольшими хозяйствами, и если сайгаки повредят пастбища, это становится серьёзной проблемой для фермеров.

– Численность сайгаков планируется регулировать через отстрел. Будет ли это осуществлять только одна организация?

– Пока да. Однако, судя по текущим обсуждениям, охота может быть разрешена и частным охотничьим хозяйствам, возможно, даже будут выдаваться лицензии на трофейную охоту. Вопрос о том, смогут ли фермеры получать разрешения на отстрел сайгаков, пока остаётся открытым.

– Правильно ли я понимаю, что те, кто получит разрешение на охоту, смогут зарабатывать на этом, продавая мясо и рога? Какие суммы могут быть в этом случае?

– Торговля рогами пока запрещена и требует согласия CITES, международной организации, регулирующей торговлю видами, находящимися под угрозой исчезновения. Даже если такое разрешение будет получено, заниматься этим смогут только организации, подведомственные министерству экологии. Каждый добытый рог должен будет регистрироваться и маркироваться, что позволит контролировать их оборот и исключить продажу браконьерских рогов.

Также рассматривается идея разрешить сбор рогов, найденных после естественной гибели животных. Это могло бы стать дополнительным источником дохода для местных жителей.


На данный момент Казахстан планирует представить соответствующие инициативы на заседании CITES в ноябре в Самарканде. Обсуждаются поправки в приложение 2 соглашения CITES, которые запрещают торговлю дериватами сайги из дикой природы, с предложением сделать исключение для казахстанской популяции. Возможно, Россия поддержит эту инициативу, так как сайгаки мигрируют и туда. Однако Монголия, скорее всего, выступит против, поскольку есть опасения, что сбой в системе маркировки может привести к отстрелу их популяции.

При разрешении торговли рогами Казахстан сможет увеличить доход в бюджет, что позволит «Охотзоопром» частично финансировать свою деятельность. Примерные расчёты показывают, что если популяция составляет около 4 миллионов особей и 40% из них – самцы, то отстрел 15% может дать около 480 тысяч рогов. Средняя цена на рог составляет 400-500 долларов, и даже если она упадёт до 200 долларов, это всё равно принесёт около 96 млн долларов. После вычета затрат на логистику и цифровизацию останется значительная сумма для финансирования охраны и мониторинга.

Также в 2023 году начнётся переработка мяса, когда госорганы будут заключать контракты с мясокомбинатами для производства тушёнки из сайги. 600 тысяч животных при условном весе 20 кг могут дать до 12 тыс. тонн мяса, что при условной цене в 1000 тенге за кг составит около $23,5 млн. После расходов на переработку останется около $10 млн.

Эта концепция не нова: ещё в советское время существовала аналогичная система, когда охотпромхозы занимались добычей, а Институт зоологии разрабатывал научные основы для обеспечения устойчивости популяции. Но с распадом Советского Союза охота стала доступной кооперативам, что привело к активизации браконьеров и обвалу популяции. В итоге «Охотзоопром» был переориентирован на охрану сайги, а с 1999 года охота была запрещена, что привело к восстановлению численности, но проблемы снова начали всплывать.

– Говоря о необходимости регулирования численности сайгаков, утверждается, что они наносят значительный вред фермерам, особенно в приграничных регионах. Насколько это соответствует действительности?

– Проблема действительно существует, особенно в Западно-Казахстанской области. Исследования показывают, что конфликт между фермерами и сайгами возникает не тогда, когда они просто проходят по пастбищам, а когда остаются надолго. Это приводит к значительным повреждениям пастбищ и посевов, особенно для небольших фермерских хозяйств.

Сайгаки становятся всё менее управляемыми, и их поведение меняется. Если ранее они избегали людских объектов, сейчас это не так. Законы не позволяют фермерам использовать найденные туши, что также вызывает недовольство. Необходимо разрабатывать механизмы, которые позволят компенсировать убытки местным жителям.

В 2023 году международные эксперты рекомендовали разработать правовые механизмы компенсации убытков и вовлечения местных сообществ. Но чиновники продолжают утверждать, что «методика оценки ущерба ещё не разработана». Необходимо проводить объективные проверки, чтобы избежать злоупотреблений.

Сайгаки возвращаются на исторические территории, которые за последние десятилетия стали пахотными землями. Исследование, проведённое Айбатом Музбаем, показывает, как распределение земель изменилось с 1991 по 2023 годы, и как это повлияло на естественные миграции сайгаков.


Это поднимает вопрос: кто был здесь первым — фермер или сайгак? Формально земля принадлежит фермерам, но исторически сайгаки паслись здесь веками. Конфликты не возникали, когда люди вели кочевой образ жизни. Теперь же система оседлая и интенсивная.

Важно учитывать экономические факторы: фермеры инвестируют в землю и зависят от субсидий. Это усугубляет напряженность. Убытки реальны, но возможны и манипуляции. Например, фермер может заявить о повреждениях, даже если это был недавно введённый в оборот участок. Вопрос эффективности использования земли также остаётся открытым.

– Нужно ли регулировать численность сайгаков для защиты фермеров? Или это просто лоббизм интересов «Охотзоопрома»?

– В термине «регулировать численность» заложено негативное значение, часто ассоциируемое с вредителями. Сайгаки не являются вредителями; правильнее говорить о рациональном использовании. Речь идет о том, чтобы ежегодно забирать из популяции 10-20% и использовать этот ресурс с выгодой.

Когда звучат слова «регулировать», это часто эмоциональная реакция, которая может отвлекать от рациональных решений. На такие эмоциональные импульсы лучше не реагировать, а искать взвешенные решения.

– Как вы относитесь к новостям о том, что Казахстан подарит Китаю 1,5 тысячи сайгаков?

– Это скорее политический жест, чем экологическая мера. Полторы тысячи сайгаков — это незначительное количество, и для сравнения, обсуждаемый отстрел может составить около 800 тысяч особей. Однако с точки зрения дипломатии это может укрепить отношения с Китаем и повысить шансы на поддержку Казахстана на заседании CITES.

Существуют риски, связанные с передачей сайгаков в Китай. Если их популяция там начнёт расти, это может повлиять на генетическую чистоту местных подвидов. Но с практической точки зрения, это может служить страховкой для казахской популяции в случае экологических катастроф.

– Есть ли другие страны, заинтересованные в получении сайгаков?

– Запросы могли бы поступить и от других стран с аналогичными ландшафтами, например, от Туркменистана и Узбекистана. Однако миграция сайгаков в эти страны происходит естественным путём, и у них нет явного интереса в дополнительных поставках.

Интерес к сайгакам также проявлял Азербайджан, но в остальном малое количество стран может создать устойчивые популяции. В России сайгаки уже мигрируют самостоятельно, а в Украине война препятствует подобным проектам.

– Получается, что гуманными методами численность сайгаков не сократить, и отстрел остаётся единственным реальным инструментом?

– На данный момент других способов действительно нет. Можно попробовать ловить и переселять животных, но это сложно. Сайгаки пугливы и могут сбежать. Важно учитывать, что у животных существует коллективная память, и если она будет нарушена, это может негативно сказаться на их выживании.

Поэтому промысел сайгаков является исторически сложившейся моделью. Вопрос лишь в том, как это делать: какие объемы, контроль и распределение доходов. Это определит устойчивость подхода.

Две философии споры о подходах к сайгам: антропоцентризм и экоцентризм. Первая подразумевает, что природа должна использоваться для пользы человека, а вторая считает, что природа и животные имеют свою ценность и не должны использоваться только ради выгоды.

– А что будет, если мы оставим сайгаков в покое?

– Даже если мы отстранимся и скажем «пусть природа сама регулирует», будут происходить эпидемии и резкие спады численности. Генетический пул популяции сейчас не очень широк, и без контроля недовольство лишь возрастёт, а проблемы станут ещё более острыми.

Поэтому рациональнее использовать ресурсы сайгаков, чем позволять им теряться. Главное — обеспечить устойчивое использование и внедрить механизмы контроля, чтобы избежать катастрофы в будущем.