Особенности казахстанского транзита власти

Президент Токаев, напомним, в начале января поручил правительству заняться продлением действующих соглашений о разделе продукции с международными энергетическими компаниями, но при этом на более выгодных условиях. Казахстан уже начал оспаривать десятилетние контракты, подавая иск против нефтяных компаний на сумму 160 миллиардов долларов. Может ли это стать первым шагом к пересмотру существующих нефтяных соглашений? Открывается ли процесс передела собственности? Есть ли у Имангали Тасмагамбетова шанс реализовать свои амбиции в политике? Об этом и многом другом беседовали с активистом Максом Бокаем.

– Обсуждения о пересмотре контрактов начались более десяти лет назад. Я общался с нефтяниками, которые были вовлечены в рабочие группы при подписании контракта по Тенгизу, и уже тогда имелись недовольства, которые возникли сразу после подписания контракта по ТШО. Эти разговоры продолжаются долго, но сейчас они, по всей видимости, связаны с нехваткой бюджета. Администрация Токаева пытается улучшить условия по этим контрактам и побудить нефтяные компании увеличить свои инвестиции в Казахстан.

Тем не менее, это не означает, что происходит какой-то передел собственности. Скорее всего, это всего лишь торг, который и завершится. Контракт по Тенгизу истекает в 2033 году, и, учитывая, что условия контрактов скрыты от общественности, вероятно, новые условия тоже будут засекречены.

– Как вы воспринимаете попытку правительства отсудить у консорциума 160 миллиардов долларов — это реальная угроза или просто способ повысить свои переговорные позиции?

– Существует старая пословица: «Хочешь овцу — проси верблюда». Вероятнее всего, речь идет о гораздо меньших суммах. Если говорить о переговорах, то у Казахстана не так много козырей.

Конечно, Казахстан может напомнить о том, что нефтяные компании транспортируют свою продукцию через Россию по КТК, и намекнуть на близкие связи Токаева с Путиным. Однако и в нефтяных компаниях работают умные люди. Я хочу подчеркнуть, что в стране есть много государственных органов, которые контролируют строительные организации и промышленные предприятия. Если сейчас Казахстан утверждает, что цены на строительство какого-либо объекта на Кашагане были завышены, то такие решения принимались с участием государственных служащих Казахстана. Пора поднять документы и посмотреть, кто из казахстанских чиновников поставил свои подписи.

Если, гипотетически, дело дойдет до суда, например, в Стокгольме, иностранные компании представят эти документы и скажут, что, например, Мыркыбаев, представитель условного МЧС, подписал акт на строительство этого объекта. Это означает, что объект был построен в соответствии со всеми требованиями. Почему Казахстан не поднимал эти вопросы 12 лет назад? Я уж не говорю о сроках исковой давности. Все претензии к консорциуму по Кашагану выглядят как имитация активных действий.

– Да, большинство действующих контрактов истекает в ближайшие несколько лет. Однако ситуация как внутри страны, так и за ее пределами значительно изменилась. Это неизбежно повлияет на изменения. Например, вы недавно предложили, чтобы как минимум 10 процентов доходов от предприятий оставалось в областях, где они работают. Почему возникла эта идея и насколько она перспективна? Это ведь изменит бюджетные отношения между центром и регионами?

– Я поднимал этот вопрос еще более десяти лет назад. Логика проста: все регионы богаты ресурсами, но при этом получают дотации. Это нонсенс. Я не говорю о строительстве заводов по производству холодильников или автомобилей. Я имею в виду только природные ресурсы. Мысль о том, что 10% доходов должны оставаться в регионе, где находится предприятие, кажется мне весьма разумной. Тем более, что наша добывающая отрасль сильно загрязняет окружающую среду. Мы, жители Атырауской области, это ощущаем на себе.

Этот вопрос следует рассматривать не только с экологической, но и с политической стороны. Успешная демократия в США основывается на распределении власти между множеством ветвей. Когда мы говорим о разделении властей, подразумеваем только три основные ветви. Но в чем секрет устойчивости США? В распределении власти не только между тремя главными ветвями, но и на уровне местного самоуправления.

Местные власти обладают своей властью и полномочиями. У нас же центр концентрирует все финансовые ресурсы и затем распределяет их по регионам. Это порождает авторитаризм, при котором регионы остаются бедными, а центр делает что хочет.

Это проблема гораздо глубже. Например, ТШО зарегистрирована как товарищество с ограниченной ответственностью. Представьте себе, что крупнейшие налогоплательщики Казахстана работают в такой форме, тогда как изначально были зарегистрированы как акционерные общества. Это сделано для минимизации прозрачности их деятельности.

Я считаю, что ТШО и другие крупные добывающие предприятия должны быть зарегистрированы как акционерные общества, и 10% акций должны быть переданы регионам, где они работают. Депутаты маслихатов должны входить в советы директоров. Это может стать стимулом для развития регионов и улучшения межбюджетных отношений и политической системы в целом.

– У нас, хоть и с трудом, произошел транзит власти. Можно ли говорить о начале процесса передела собственности? Происходит ли переход между Старым и Новым Казахстаном?

– Я ожидал, что после событий января 2022 года у нас начнутся серьезные столкновения между элитными группами из-за передела собственности. Но что мы видим? Где-то отжали рудник, где-то железнодорожный тупик... Мы просто не учли специфику Казахстана. Все крупные кланы, которые контролировали финансовые потоки, просто поменяли бенефициаров. Если при Назарбаеве на потоках были его люди, то сейчас их постепенно вытесняют. Передел собственности идет именно в такой форме. Крупные предприятия и финансовые учреждения остались под контролем прежних владельцев.

– Недавно Тимур Кулибаев объявил о добровольном возврате одного миллиарда долларов в рамках процесса возврата выведенных активов. На Хоргосе происходят интересные изменения. Значит, что-то все-таки происходит?

– Когда Маргарет Тэтчер пришла к власти, она инициировала масштабную программу приватизации. Позже Тони Блэр предложил законы, требующие от бенефициаров приватизации уплатить налог на сверхприбыль. После этого у государства и общества не осталось претензий к ним. Почему бы нам не поступить аналогично?

– Специфика текущего момента в том, что тихий передел собственности совпал с транзитом власти. Какие риски вы видите в этом?

– Транзит власти — не совсем корректный термин. У нас всегда происходит транзит. В мире начинается глобальный переход, и казахи в этом переходе находятся постоянно. Поэтому я предлагаю использовать термин «демократический транзит». Нам нужно стремиться не просто ждать нового президента, а активно работать над демократическим транзитом. Иными словами, наш президент должен быть избран демократическим путем.

И тогда можно будет говорить о таких вещах, как гарантии прав собственности. На данный момент таких гарантий нет ни у кого. Того же Кулибаева называли нефтяным принцем, а теперь вся его собственность находится под давлением.

На самом деле совпадение заключается в том, что мы завершаем эпоху первоначального накопления капитала. Но многие продолжают мыслить так: «Стану богатым — начну соблюдать закон».

– Как вы оцениваете шансы Имангали Тасмагамбетова на политическую реинкарнацию? Как к нему относятся в Атырау сейчас?

– Да, его высказывания о положительной роли ОДКБ вызвали недовольство в социальных сетях. Однако у каждого политика в Атырау есть свои сторонники: у Токаева, Тасмагамбетова, Рыскалиева, Кажегельдина и даже Назарбаева. Но это не более чем фан-клуб. Что касается Тасмагамбетова, то он известен своими амбициями, хотя никогда открыто не заявлял о своих президентских устремлениях. Тем не менее, Токаев дал понять, что не намерен баллотироваться в 2029 году. У Тасмагамбетова нет препятствий для участия в президентских выборах. Поэтому слухи о том, что Путин поддерживает Тасмагамбетова, вполне предсказуемы.

Следует вспомнить, что Токаев в январе 2022 года также выиграл внутреннюю борьбу не без влияния ОДКБ. История имеет свойство повторяться.

Кстати, тот торг вокруг строительства АЭС между Китаем и Россией также может быть частью игры: если Росатом будет строить АЭС, они не вмешиваются в наш сценарий выбора преемника. По крайней мере, такая версия имеет право на существование.

– Считаете ли вы, что у Тасмагамбетова есть шансы на общественную поддержку, даже если будет продвигаться версия о его связях с Кремлем?

– Назарбаев не мой президент. Его нельзя считать демократически избранным. То же самое касается Токаева. Если эти обстоятельства сохранятся, я не смогу считать Тасмагамбетова демократически избранным президентом.

Я считаю президента демократически избранным в стране, где нет политических заключенных, где всем общественным деятелям разрешено выдвигать свои кандидатуры. В стране, где Марат Жыланбаев, Нуржан Альтаев и Думан Мухамедкарим будут освобождены. Только после этого можно будет говорить о проведении демократических выборов.