Интервью с Эндрю Вахтелем, президентом Американского Университета в Центральной Азии

Вы можете встретить Эндрю Вахтеля ранним утром на прогулке в парке с собакой, на благотворительных мероприятиях в национальном калпаке или бегающим субботний кросс вместе со студентами. Он мечтал стать морским биологом, однако выбрал академическую карьеру и приехал в Кыргызстан в качестве президента Американского университета в Центральной Азии. В народе его называют «кыргызский американец». Сегодня он поделился с нами своим опытом, наблюдениями и дальнейшими планами на жизнь и работу. 

 – Расскажите, пожалуйста, как Вы оказались в Кыргызстане?

 – Дело в том, что я был на должности декана аспирантских программ в крупном университете. Я понял, что хочу стать президентом университета. Есть целый ряд причин,  почему быть президентом интереснее, чем деканом. Хочется вести своё дело, запустить в ход свои идеи и помочь сделать это другим. Это очень интересно. Когда ты декан, тоже можно запускать проекты. Но всегда есть президент или вице-президент, которые могут сказать: «Конечно, это всё прекрасно, но это не то, чем мы хотим заниматься».

Я искал места в Штатах, я был финалистом многих программ, у меня есть определенная репутация. Есть фирмы, кадровые агентства, которые занимаются хэд хантингом (по-английски Head Нunting, или дословно «охота за головами»).  Так вот в мире не так много кандидатов на место в президенты университета типа АУЦА. Одна такая фирма позвонила мне и сказала, что есть интересное место, интересна миссия университета. Чтобы быть президентом этого вуза, надо хорошо говорить не только по-английски, но и по-русски и, разумеется, знать и понимать менталитет региона. Появилась  возможность скомбинировать то, что меня интересует, в том числе с точки зрения исследований. Всю свою академическую жизнь я  стараюсь понять, как живут люди в “русском мире”, как сказал бы сейчас Владимир Путин, как они думают, как они работают.

Идея сделать что-то интересное и полезное оказалась для меня действительно привлекательной.

Когда мне предложили эту работу, я согласился.  Были разные риски, предложение мне поступило сразу же после событий 2010 года, после революции. Но я решил, что можно попробовать поработать в Кыргызстане. О Кыргызстане я вообще ничего не знал, но немного знал Центральную Азию.

–  Какими были Ваши первые впечатления о стране, людях? Что Вы ожидали здесь увидеть?

– Кыргызстан… Знаете, Кыргызстан меня особо не удивил, потому что мышление людей здесь в целом не очень сильно отличается от мышления людей постсоветского пространства, которое я довольно хорошо понимаю. Бишкек красивый город, особенно мне понравилось расположение университета.  Люди здесь нормально относятся к иностранцам. Не везде так. Допустим, в России это обычно не так. Это стало для меня приятной неожиданностью.

Меня приятно удивляет также то, что можно проехать 20 минут от города, и перед тобой открывается прекрасный вид на горы. Абсолютно другой пейзаж. Природа в Кыргызстане удивительна!

Однако в университете я столкнулся с рядом довольно серьёзных проблем. Некоторые вещи обстояли хуже, чем я ожидал: в плане организации и общего настроения. Кто превзошел все мои ожидания, так это студенты! Молодежь оказалась лучше, чем я ожидал. Они всегда и на всех производят хорошее впечатление. Профессора тоже молодые, активные. Но вот как это всё было организовано, и как люди работали, это было организовано  не очень хорошо. Катастрофически не хватает денег до сих пор. Это было ясно изначально, но до какой степени, я осознал только на месте.

В Штатах всегда есть возможность найти деньги, если это необходимо. В Кыргызстане такой возможности чаще всего просто нет. А ведь любой университет живет деньгами, не только одними идеями.

 – Вы упомянули, что в Кыргызстане хорошо относятся к иностранцам. Однако я неоднократно сталкивалась с обвинениями Вас в шпионаже. Ваша реакция?

– Конечно, это смешно. Есть определенный процент людей, которые считают, что все американцы в Кыргызстане шпионы. Очевидно, что здесь нечего агентам понимать, проблемы здесь прозрачны. Американцам здесь нечего искать. Даже если бы они хотели привлечь какую-либо прибыль от Кыргызстана, очень трудно понять, как они могли бы это сделать.

Другие люди считают, что американцы стараются заразить местных людей своими идеями. Американцы действительно это делают. Американцы стараются заразить своими идеями других, как это делают и русские, и китайцы, и остальные. Но есть одно «но». Американский университет – это не проект Госдепартамента США. Я не получаю свою зарплату от американского правительства. Если мы не согласны с политикой Соединенных Штатов, мы имеем полное право выражать свою точку зрения и обсуждать.  В этом плане мы менее агенты, чем КРСУ и университет «Манас», которые пытаются конвейером увести кыргызстанцев в Россию и Турцию.  А мы этим не занимаемся.  К сожалению, наши студенты часто даже не могут получить визу, чтобы уехать в Америку, не говоря уже о работе там. 

С другой стороны, любой человек, который способен видеть объективно, поймет, что наш университет – безусловно, западный проект. Мы стараемся менять это общество. Общество должно меняться. Есть люди, которые считают, что общество должно меняться по-другому. У исламистов, которые присутствуют в этой стране, тоже иностранные «корни». Я не думаю, что это плохо, должна быть конкуренция идей в стране. Университет существует не для того, чтобы промывать мозги, он существует для того, чтобы расширять горизонты. Мы не внушаем политическую идеологию, мы даем свободу мышления, свободу выражения своих мыслей. Спорить с преподавателями или же соглашаться с ними – это уже выбор каждого.

– Расскажите о Вашей семье. Родные приехали вместе с Вами?

– У меня трое детей. Англоязычные школы здесь не на уровне. Дети могли бы приехать, если бы речь шла об Алматы, где есть эксперты и хорошие школы на английском языке, поскольку дети не знают русского. Они достаточно взрослые, чтобы принимать во внимание их мнение. Старшему сыну Сэмюэлу уже 20 лет, он занимается японской культурой, учится в Tufts университете в Бостоне. Я разговаривал с ним сегодня утром, он приглашен в Японию на турнир по каратэ, мне придется финансировать билет. Он увлечен культурой больше меня. В отличие от него, я никогда не думал, что буду делать с тем, что я знаю.  Дочери Элеоноре 16 лет, она учится в 11 классе. Возможно, она приедет на зимний семестр в АУЦА, так как учиться в школах нет смысла. Элеонора серьезно занимается гимнастикой, здесь она будет кататься на лыжах и на лошадях. Третьему ребенку 12 лет, он был в Кыргызстане уже дважды. Ему нравится здесь, он актер и прекрасно играет.

–  Как Вам удалось влиться в общество? Почему Вас прозвали кыргызским американцем?

– Во-первых, чтобы сюда влиться, нужно знать язык. Бишкек – не кыргызскоязычный город, хотя я понимаю кыргызский язык и немного могу говорить на нем. Я вообще не люблю иерархию, я стараюсь ее максимально стирать, но все равно она будет присутствовать. Я все-таки президент и не буду дружить со своими подчиненными. Всегда в такой «дружбе» есть элемент фальши или же эта «должность» общения. Мне легче общаться со студентами, чем с преподавателями и сотрудниками. Мои друзья – это нормальные кыргызстанцы: бизнесмены, дипломаты. Не потому, что я такой кыргыз, а потому, что я не такой американец. Мне кажется, что другие американцы особо не стараются знакомиться с местным населением. А я стараюсь просто участвовать в жизни этого общества. Поскольку мои друзья – кыргызы, я участвую в их жизни и получаю от этого удовольствие. Если ты живешь в той или иной стране, не нужно думать о том, чего здесь нет, лучше посмотреть и оценить то, что есть.

Кыргызы – довольно открытые люди. В Кыргызстане  быть кыргызом не так сложно. У кыргызов гораздо больше терпения к своему правительству, к тому, что происходит вокруг них, чем у других. Например, я вижу наши дурацкие пробки, я говорю: «Дайте мне эвакуатор и пару дней, и я решу все проблемы с пробками». Никто не хочет этим заниматься, меня это раздражает, в этом плане я американец. Американцы считают так: есть проблема – надо ее решить. А в Кыргызстане люди просто мирятся с проблемами. 

Мне очень нравится в Кыргызстане связь с землей. Люди вокруг меня всегда ездят в села, к своим родственникам. Мои дети если увидят корову, просто удивятся. 

– Как бы Вы описали себя в трех предложениях?

– Оптимистичный пессимист. Я скептически ко многому отношусь, я готов приложить усилия ради изменений. Я скептик, но не циник. Я хочу чувствовать, что то, что я делаю, полезно не только для меня.

– Каковы Ваши дальнейшие планы на жизнь и работу?

– Все-таки Кыргызстан не моя страна, скорее всего, я уеду. Возможно, я буду искать что-то новое, где можно будет сделать много полезного. Возможно, будет по-другому, пока непонятно. Принимать решение сложно. Временами хочется работать там, где есть какие-то ресурсы и на самом деле можно что-то строить. Я максимизировал то, что можно  здесь построить. Привлечь иностранных студентов очень сложно, репутацию страны нужно ещё развивать. Мы стараемся это делать, многие профессора и выпускники занимают руководящие должности.

Я не ищу работы в другой сфере, если мне сделает предложение другой университет, где есть желание что-то делать и ресурсы, я поменяю место работы. В Штатах очень много университетов, где есть ресурсы, но нет желания, ты их не переубедишь делать что-то новое. Мой контракт в АУЦА действует до конца академического года, но совет попечителей предлагает поработать здесь еще 5 лет.  Кто знает, может быть, и останусь! 

Интервью подготовила журналист PR отдела АУЦА, Сатаева Бегимай.