«Миллиарды долларов кредитов без надзора». Экономист обратила внимание на работу фондов развития в Кыргызстане
К тому же, Кыргызстан сталкивается с новой угрозой: рост криптоэкономики, которая существует параллельно с традиционными финансовыми системами, используя их инфраструктуру, но избегая какого-либо регулирования, добавила Акимова.
По её мнению, развитие и надзор должны идти рука об руку, формируя тем самым устойчивую финансовую систему.
«Кыргызстану важно не только преодолеть "надзорный вакуум" и интегрировать свои институты развития в международные стандарты, но и подготовиться к регулированию новой цифровой финансовой реальности», — отметила она.
В последние годы Кыргызстан стал уникальным по количеству институтов развития.
На рынке действуют:
Российско-Кыргызский фонд развития,
Кыргызско-Узбекский фонд развития,
Кыргызско-Венгерский фонд развития,
Кыргызско-Азербайджанский фонд развития,
Государственный банк развития,
Финансово-кредитный фонд при Минфине.
Основная цель этих институтов — поддержка экономики через льготное финансирование. Однако существует важная проблема: их кредитная деятельность не контролируется Национальным банком Кыргызской Республики.
Законодательство Кыргызской Республики «О Государственном банке развития» прямо исключает его из банковского регулирования: ему не нужна лицензия, и НБКР не имеет полномочий проверять его операции.
Фонды, созданные на основе межправительственных соглашений, защищены от национального законодательства.
«В итоге миллиарды долларов кредитов распределяются в стране без профессионального надзора», — подчеркнула она.
Акимова подчеркивает, что отсутствие надзора за прямым кредитованием — это не просто техническая деталь, а реальная системная угроза:
- Кредитный риск. Разные стандарты оценки заемщиков ведут к увеличению проблемных кредитов.
- Системный риск. Убытки фондов ложатся на бюджет, что угрожает макроэкономической стабильности.
- Риск непрозрачности. Решения принимаются без публичного отчета и независимого аудита, под контролем политических структур.
Международный опыт показывает, что надзор за кредитными операциями — это основа финансовой стабильности. Игнорирование этого аспекта может привести к накоплению проблем, способным вызвать кризис.
Отсутствие контроля над институтами развития создает цепь взаимосвязанных рисков:
Моральный хазард. Когда менеджеры фондов знают, что бюджет покроет убытки, они склонны к чрезмерному риску, что приводит к ухудшению культуры кредитования и поддержанию убыточных проектов.
Политизация кредитования. В условиях отсутствия независимого контроля решения принимают на основе политической целесообразности, а не экономической эффективности. Это приводит к кредитам «своим», нецелевому использованию средств и коррупции.
Накопление скрытых убытков. Без стресс-тестов и независимого аудита реальное состояние портфелей остается неизвестным до кризиса, когда потери уже становятся неизбежными.
Дестабилизация банковской системы. Когда проблемы фондов станут очевидными, государству придется их спасать за счет бюджета, что может вызвать девальвацию валюты и банковскую панику.
Исторические примеры показывают, как слабый контроль за государственными финансовыми институтами приводит к системным кризисам.
Китай, 1990-е годы. Государственные банки развития кредитовали убыточные госкомпании без надлежащего контроля. Доля плохих кредитов достигла 40% от ВВП, что потребовало рекапитализации банков на сумму $650 миллиардов.
Южная Корея, 1997 год. Банки развития, особенно Korea Development Bank, финансировали чеболи без адекватной оценки рисков. Когда пузырь лопнул, страна оказалась на грани дефолта и обратилась за помощью к МВФ на сумму $58 миллиардов.
Казахстан, 2008-2009 годы. Банк развития Казахстана и другие квазигосударственные институты активно кредитовали строительный сектор. После кризиса их убытки составили более $20 миллиардов, что потребовало масштабной государственной поддержки и привело к девальвации тенге на 25%.
Индия, 2010-е годы. Государственные банки накопили огромный объем проблемных кредитов (NPL достигли 11% от общего портфеля), во многом из-за политического давления при кредитовании. Для решения проблемы потребовалась программа рекапитализации на $32 миллиарда.
«Урок всех этих кризисов: когда государственные институты кредитуют без надлежащего контроля, убытки в конечном итоге ложатся на плечи налогоплательщиков, а экономика подвергается серьезным потрясениям», — добавила экономист.
Международные финансовые организации (такие как Всемирный банк, МВФ и ЕБРР) используют принцип Safeguard Assessment для оценки рисков, связанных с государственными финансовыми институтами. Этот принцип включает:
Оценку институциональных рисков. Анализ корпоративного управления, независимость от политического влияния и прозрачность процедур принятия решений.
Оценку операционных рисков. Качество систем управления рисками, адекватность резервирования и соответствие международным стандартам учета.
Оценку фидуциарных рисков. Риски мошенничества, коррупции и нецелевого использования средств.
Мониторинг и отчетность — регулярная оценка эффективности мер по снижению рисков и публичная отчетность о результатах.
В Кыргызстане ни один из институтов развития не проходит полноценный Safeguard Assessment, что означает, что страна фактически «летает вслепую», не зная реальных рисков своей финансовой системы.
Некоторые защитники существующей модели утверждают: «У нас же есть нормативы — они прописаны в уставах фондов и банка». Однако уставные нормы — это статические правила, которые почти не меняются, в то время как Базельские стандарты (Basel Core Principles) — это динамическая система:
- требования к резервированию и капиталу могут меняться в зависимости от ситуации на рынке;
- применяются стресс-тесты и контроль ликвидности;
- существует независимый регулятор, способный вмешаться до того, как риск станет системным.
Сравнивать одно с другим неуместно. Уставные правила регламентируют внутреннюю организацию работы, тогда как Basel — это строгий регулятивный каркас. Ставить между ними знак равенства опасно, так как это создает ложное ощущение стабильности, но на деле ведет к накоплению рисков и потенциальному дефолту финансовой системы.
В странах с развитыми и развивающимися экономиками банки развития находятся под двойным контролем: со стороны правительства и независимого финансового регулятора. Например, ВЭБ.РФ в России проверяется Счетной палатой и Банком России, Банк развития Казахстана находится под надзором Нацбанка РК, а немецкий KfW контролируется BaFin.
Кыргызстан остается исключением: здесь надзорные функции фактически заменены политическим управлением.
Пока регуляторы обсуждают надзор над традиционными институтами развития, мир финансов претерпевает кардинальные изменения. Растущий интерес к криптовалютам и виртуальным активам ставит под сомнение саму концепцию централизованного финансового надзора.
По данным на 2024-2025 годы, общая капитализация криптовалютного рынка превысила $2 триллиона, что сопоставимо с ВВП крупных экономик. В Кыргызстане, несмотря на ограничения, криптовалюты активно используются для переводов, особенно трудовыми мигрантами.
Криптобиржи и кошельки используют традиционную банковскую систему для ввода и вывода фиатных денег, что создает зависимость банков от криптоиндустрии, не позволяя им полностью осознавать риски.
Децентрализованные финансы (DeFi) позволяют кредитовать, депонировать и торговать активами, полностью обходя традиционные финансовые институты. Объем средств, заблокированных в DeFi-протоколах, превышает $100 миллиардов.
Кризис традиционного надзора
Центральные банки теряют контроль над денежными потоками, что подрывает эффективность денежно-кредитной политики.
Традиционное разделение на банковские и небанковские операции теряет смысл, когда одни и те же функции могут выполнять как лицензированные банки, так и криптопротоколы.
Криптоиндустрия активно использует различия в национальных юрисдикциях, что приводит к регулятивному арбитражу и гонке к "дну" в вопросах регулирования.
Новые системные риски
Крах крупных криптобирж, таких как FTX и Terra Luna, продемонстрировал, что проблемы в криптосфере быстро переходят на традиционную финансовую систему через банки, которые их обслуживают.
Большинство криптопроектов не раскрывают информацию о своих резервных средствах, что затрудняет оценку системных рисков.
Несмотря на декларируемую децентрализацию, реальная власть в криптоиндустрии сосредоточена в руках небольшого числа крупных игроков (биржи, майнинговые пулы, держатели крупных кошельков).
В условиях двойного вызова — от неконтролируемых институтов развития и растущей криптоэкономики — Кыргызстан нуждается в комплексной реформе финансового надзора:
Неотложные меры для институтов развития:
создать межведомственный орган при НБКР и Минфине для надзора за фондами развития;
привести законодательство о Госбанке развития и фондах в соответствие с Basel Core Principles;
внедрить требования к капиталу, резервированию и стресс-тестированию;
обеспечить прозрачность через обязательный аудит и публичную отчетность;
уменьшить политическую зависимость органов управления институтами развития;
ввести процедуры Safeguard Assessment для всех государственных финансовых институтов.
Долгосрочная стратегия для криптоактивов:
- разработать комплексное регулирование криптовалют и виртуальных активов;
- обязать банки раскрывать информацию о своей деятельности в криптоиндустрии;
- создать систему мониторинга криптотранзакций для выявления системных рисков;
- ввести требования к резервированию для банков, работающих с криптобиржами;
- развивать центральную цифровую валюту (CBDC) как альтернативу частным криптовалютам.
Читайте также:
