Что-то пошло не так: Ермек Турсунов о стендаперах, развлекательном контенте и ситуации в Казахстане

  — «Казахфильм» уже давно не соответствует своему первоначальному статусу. И не стоит обвинять только текущее руководство, ведь они пришли в уже разрушенную систему. Как мы можем ожидать от них результатов? Отношения министерства культуры и «Казахфильма» изначально были неправильно выстроены. Искусством невозможно управлять, его можно лишь поддерживать. У нас же пытаются контролировать искусство, что приводит к проблемам. И, к сожалению, все меньше людей понимают, что такое искусство. У нас все должно служить какой-то общей идее, но искусство — это явление природы, оно существует независимо от нас.

  — Творческая интеллигенция всегда была наемной, она служила власти. Так и сейчас: существуют разнарядки и тематические планы, которые повторяются. Например, нужно показать, как Казахстан принял корейцев, чеченцев, немцев и так далее, или рассказать о героях, о том, какие мы героические — это все из разряда «Мын бала», «Казахское ханство», «Томирис» и тому подобное. А для авторского кино иногда бросают кость — мол, снимите что-то абстрактное для фестивалей. Все непонятное попадает в категорию «фестивального кино». По сути, у нас уже нет настоящего кино, и об этом пора открыто говорить.

   — Не путайте. То, что сейчас выходит по 130 премьер в год, — это не кино, это что-то иное. Настоящее кино создают лишь единицы. Например, Айсултан Сеитов и Жанат Алшанова делают что-то стоящее, но их мало кто знает. А вот Адамбай, Коянбай, Тыркымбай — их работы популярны среди зрителей, но это не настоящее кино, это что-то другое, что еще нуждается в названии.

Что касается «Казахфильма», разговоры о его истории и бренде можно оставить в прошлом. «Казахфильм» находится в упадке, и его восстановление в текущих условиях невозможно. Никто не понимает, как действовать, ни на студии, ни в министерстве. Назначенные менеджеры не имеют идей, поэтому «Казахфильм» сегодня — это музей под открытым небом.

   — Это, конечно, проблема, но это и отражение времени. Люди не могут и не хотят сосредоточиться более чем на минуту. Эпоха изменилась, и вместе с ней — ценности. Я не вижу в этом ничего хорошего, потому что Тик-Ток и Инстаграм — это развлекательный контент, своего рода наркотик, который отвлекает людей.

  — Запрет — это не выход. Методы закрытия и запрета — это методы большевиков. Предложите что-то альтернативное. Социальные сети, безусловно, формируют фрагментарное мышление, но интернет — это и великое благо. Все зависит от того, что ищет человек. Тик-Ток и Инстаграм создали поколение нарциссов, которые выставляют на показ свою жизнь и достижения. У нас нет людей, которые читают книги или смотрят качественное кино. Если бы возникли светлые головы, которые наполнили бы контент чем-то полезным — это было бы прекрасно. Я пытался влиять на молодежь через Тик-Ток, но не знаю, получится ли.

  — Я всегда опираюсь на реальность. Это закрытая, но всем известная тема. Я решил поднять ее с иронией и юмором, хотя на самом деле это печальная шутка. Я не стендапер и не использую непристойности, а говорю о нашей жизни с иронией, смеясь, в первую очередь, над собой. Я затрагиваю известные всем проблемы. Кто-то несет рояль, а кто-то на нем играет. Я готов пока потаскать этот рояль, пока время позволяет.

  — Я не осуждаю никого. Моя позиция не изменилась, но интонация стала другой. Теперь я говорю о серьезных вещах с юмором. Грустные темы всегда обсуждаются с печалью, но мы все больны. Кто-то говорит о раке, а я утверждаю, что это не рак, а триппер. Это постыдная болезнь, и я говорю об этом, что многим не нравится.

Это юмор отчаяния, который тоже вызывает смех. Есть смех, который граничащий со слезами. Я не могу воспринимать серьезно то, что происходит, мы все участники этих событий в нашей стране и в нашей жизни.

  — Сантехник говорил, что нужно менять систему, но у нас не система, а схема. Эта схема передалась новым хозяевам жизни, и они продолжают по ней жить. Может, не так явно, как раньше, но правила не изменились. Когда Токаев пришел, мои знакомые бизнесмены ломали голову над тем, что делать. Теперь они нашли общий язык, и процесс продолжился.

Некоторые понимают, что наш корабль уже дает течь и мы идем ко дну. Но все делают вид, что все в порядке. Это как в «Титанике» — когда корабль тонет, музыканты продолжают играть. У нас сейчас такая же ситуация, мы движемся к дну, а в правительстве продолжают играть свою музыку, хотя тоже понимают, что происходит. Я осознаю, что корабль пробит, и 30 с лишним лет не прошли даром.

  — Умные люди все понимают, хотя делают вид, что все хорошо. Многие отправляют своих детей за границу на учебу, кто-то уезжает сам, а кто-то живет по инерции. Утром встают, на автомате делают привычные дела и идут на работу — потому что им платят зарплату. Если зарплаты не будет, их семьи останутся голодными. Но какой-то глобальной цели у них нет. Лишь бы жить и кормить себя — легко. Найти большую цель сложно. Я думаю, что большинство казахстанцев живут по инерции, ставя мелкие цели, а государство не помогает, каждый сам за себя.

  — Мне говорят, что я постоянно недоволен, но ничего не предлагаю. Но я всегда предлагаю. Я говорю: ребята, каждый сам за себя — это значит заняться самообразованием и личностным ростом. В этом хаосе есть маленькие островки, где можно скрыться и развиваться. Окружите себя правильными людьми и создайте свой микроклимат. Многие так и поступают.

   — Да. Кто-то уходит в свое дело, кто-то находит хобби — каждый выживает как может. У нас общество нездоровое, разумных людей мало, я не вижу здоровых сил. Все идет своим ходом, а все говорят: главное, что войны нет. Давайте праздновать, тои бесконечные; литературы, кино, театра, нормальной музыки не осталось. Есть лишь небольшие островки, отдельные личности, но они не могут изменить ситуацию. Власть это устраивает, ей это выгодно. Народ соответствует этой власти, и это печально. Я предлагаю разумный эгоизм — не участвовать в бардаке. Добрый человек сегодня — это тот, кто не участвует в зле. Я стараюсь не участвовать, но свою позицию высказываю.

  — Не стоит все сваливать на него — у него были советчики. Мы откатились назад. Я вижу, что по всему миру происходит откат от высоких ценностей к зарабатыванию денег. Мы находимся в состоянии мировой провинции, и эта волна глобализации накрыла нас. Мы многое потеряли. Я часто говорю об этом, возможно, уже надоел. Но это больная тема, и когда меня спрашивают, что делать, я предлагаю свои идеи. Я бы упразднил министерство культуры, сказав: “Мы не справились, уходим”.

  — Не смешите. Это невозможно. Но если бы так случилось, я бы сразу упразднил министерство культуры — зачем заниматься тем, чего нет? Культура — это не правительственные концерты. Они думают, что культура — это концерт, где все поют и танцуют, и вот, мол, у нас все в порядке.

Что такое наша «культура»? Это когда кто-то помогает бабушке перейти дорогу и снимает это на телефон, а потом выставляет в Тик-Ток, собирая кучу положительных комментариев. Но добро, сделанное ради лайков, — это уже не добро. Это должно происходить естественно, без желания быть героем. Я вырос в то время, когда помочь человеку было так же естественно, как помыть руки или почистить зубы. А сейчас это преподносится как подвиг — это некультурно. Когда простые человеческие поступки становятся подвигами, значит в стране что-то не так.

  — Кто-то из великих сказал: “Культура нации определяется состоянием кладбищ”. Посетите Кенсай — это не кладбище, а ярмарка тщеславия, музей под открытым небом. Мы соревнуемся в том, у кого лучше надгробие, кто круче похороны и свадьбы. Наша жизнь — это постоянное соревнование. Я говорил, что Америка борется с ожирением, Европа — со старостью, Африка — с голодом, а Казахстан борется с понтами. Понты — это тоже признак бескультурья. Я бы упразднил министерство культуры, которое не справилось со своей задачей. Все эти 30 лет занимались лишь заполнением графиков и мажорными программами, но в целом работа провалена.

  — Чтобы вернуться к прежним позициям, нужно очень постараться. Я помню времена, когда страна была самой читающей в мире, а сейчас — эпоха дилетантов. Я общаюсь с умными людьми, и они говорят, что раньше было плохо, но так плохо, как сейчас, никогда не было. Это гуманитарная катастрофа — интеллектуальная, просветительская и образовательная.

Культура у нас находится на примитивном уровне. Без культуры никакие экономические успехи и технологический прогресс не спасут государство. Человек должен быть всесторонне развит, и прежде всего — культурно. Он должен интересоваться культурой, читать книги, смотреть качественное кино и слушать хорошую музыку, а не зависать в Тик-Токе. Среда формирует человека, а у нас она токсична и формирует не тех людей. Это результат намеренной политики дебилизации населения.

  — Я всегда называю имена, за это меня и ненавидят. Например, я сожалел об увольнении Ажар Гиният. Она была очень интересной личностью. Каждое ее высказывание — это афоризм. Я бы записывал каждую ее фразу! Мне стало грустно, когда ее уволили, но потом, говорят, ей предложили другую должность, хотя она исчезла из информационного поля. Это жаль. Если у нас такие люди, как Ажар Гиният, значит, не все так плохо.

  — Я негативно отношусь к стендаперству. Не понимаю, как можно использовать мат на сцене. Это святое место! Это новое время и новая эстетика, но я не поддерживаю подобное. Когда девушки выходят и шутят ниже пояса, это тоже вызывает недоумение. Это происходит в стране, которая пытается построить справедливое общество. Надо вернуть сцене ее сакральность.

  — Я не люблю навязанный выбор и признаюсь, что никогда не ходил на выборы. Если бы мой голос что-то решал, я бы пошел. Но так как я знаю правила игры, зачем участвовать в предопределенном результате? Зачем быть частью массовки? Мы знаем, кто победит и кто проиграет. Важно не то, как проголосовали, а как подсчитали.

Я не люблю лицемерие и не хочу быть лицемером.

Когда вижу лица на экране, которые обещают светлое будущее, знаю, что они лукавят. Я многих из них знаю лично и понимаю, что они лицемеры, играющие в эту спектакль. Зачем участвовать в плохом спектакле?

Если бы ситуация изменилась и народ имел право выбора, это было бы другое дело. Но мы знаем, что кукловоды уже все просчитали и расписали порядковые номера.

  — Я бы хотел, чтобы у нас все было как в цивилизованном мире. Но мы не совсем цивилизованная страна, и живем по правилам, навязанным нам в течение 30 с лишним лет. Те, кто пытался изменить ситуацию, попали в тюрьмы или погибли. Я старался делать то, что мог, выступал за правду от своего имени. Я не прятался за псевдонимами, всегда говорил от имени своей совести и отвечаю за свои слова.