«Трамп в данный момент демонтирует весь американский конституционный порядок», — Фрэнсис Фукуяма

В этом интервью политолог делится своими взглядами на текущее состояние демократии и влияние России и Китая на мировой порядок.

Господин Фукуяма, в 1989 году вы написали свое знаменитое эссе «Конец истории». С началом конфликта в Украине многие утверждают, что история снова вернулась. Как вы это прокомментируете?

В некотором смысле, это действительно так. В 1989 году мы переживали период глобальной демократизации, который достиг апогея после распада Советского Союза. Однако теперь мы наблюдаем обратный процесс. Это означает, что мы вновь оказались в мире, где доминируют геополитические интересы и сила.

В вашем эссе вы заявляли, что человечество достигло наивысшей формы правления в виде либеральной демократии. Как вы считаете, Путин и Си Цзиньпин это признают?

Вопрос о том, существует ли лучшее правление для граждан, остается открытым. Я все еще не вижу альтернативы. Никто не считает российскую систему идеальной, так как это диктатура, которая подавляет права граждан и ведет войны, которые не имеют смысла. Более убедительной альтернативой представляется Китай, который демонстрирует значительный экономический рост. Тем не менее, я полагаю, что на долгосрочной перспективе у Китая есть свои слабости, так как решения сосредоточены в руках небольшого круга лиц. Кроме того, многие китайцы, скорее всего, предпочли бы жить в более свободном обществе.

Тем не менее, с недавних пор наблюдается образование блока недемократических стран, таких как БРИКС, который, возможно, даже экономически превосходит Запад.

Действительно, такой блок существует. Однако я не думаю, что он объединён какой-то общей идеей кроме противостояния Западу. Например, Индия, несмотря на всё, остается демократической страной, а Бразилия — это относительно здоровая демократия, которая просто имеет причины не любить США. Глобальный Юг представлен множеством политических систем и не предлагает альтернативных моделей. Если говорить о критике моего тезиса, то, возможно, следует обратить внимание на самих Соединённых Штатов.

Считаете ли вы США источником наибольшей угрозы для либеральной демократии?

На мой взгляд, Трамп действительно является авторитарным президентом, который в настоящее время разрушает основы американской конституции.

Вы явно не поддерживаете Трампа. Некоторые известные интеллектуалы покинули страну. Вы планируете эмиграцию?

Нет.

Вы думаете, что Трампа не переизберут на следующих выборах?

Я был бы удивлён, если бы демократы не вернули себе хотя бы Палату представителей на следующих выборах. Его решения, особенно по тарифам, будут иметь негативные последствия для экономики, и это почувствуют обычные американцы. Кроме того, Трамп недавно подписал абсурдный законопроект о бюджете, который выделяет около 170 миллиардов долларов на создание новой национальной полиции для депортации людей. Он фактически строит полицейское государство, и я сомневаюсь, что это будет популярно. Люди хотят, чтобы граница была защищена, но не хотят жить в полицейском государстве.

Почему либеральная демократия столкнулась с такими трудностями — не только в США?

Либеральным обществам не хватает сильного источника коллективной идентичности, что может быть основано на религии, этнической или национальной принадлежности. Я не уверен, что такая идентичность вообще возможна в современном мире, так как наши общества слишком разнообразны. Например, в Индии премьер-министр Моди пытается создать национальную идентичность на основе индуизма, что изолирует четверть миллиарда людей, не являющихся индусами. Успешные либеральные общества — это те, где существует активное гражданское общество, в котором люди объединяются на основе религии или других общих интересов, но не навязывают свои взгляды другим. Либеральное общество требует терпимости к различным точкам зрения о том, что такое хорошая жизнь.

Почему на Западе ситуация ухудшается?

На это есть несколько причин. Одна из них заключается в технологическом прогрессе. Распространение интернета подорвало основополагающие представления о фактах. Например, Дональд Трамп может утверждать, что выборы 2020 года были украдены, и благодаря интернету он может убедить в этом 30–40% американцев. Это было бы невозможно 20–30 лет назад, когда элита имела больше контроля над тем, что считалось фактом. Кроме того, существуют искаженные интерпретации либерализма, которые вызвали ответную реакцию.

Какие именно интерпретации вы имеете в виду?

С правой стороны это неолиберализм, который стал крайним примером рыночной экономики и усилил неравенство в странах. С левой стороны — политика идентичности, которая подрывает либеральный принцип равного достоинства, деля людей на группы по этническому или половому признаку. Эта антилиберальная идея вызвала ответную реакцию среди белых американцев.

Либеральные общества и демократии всегда были связаны с либеральной экономикой. Но надежда на «перемены через торговлю» не оправдалась. Почему?

Во-первых, либерализация, произошедшая в 1990-х и 2000-х годах, привела к значительному увеличению неравенства. В результате вступления Китая в ВТО в начале 2000-х годов, миллионы американских рабочих потеряли свои рабочие места. Хотя глобальная экономика росла, рабочий класс США сильно пострадал. Либерализация финансовых рынков также оказалась ошибкой, и то, что произошло с рабочим классом, привело к ответной реакции, результатом которой стало избрание Трампа в 2016 году.

Что важнее в этой реакции — утрата общей идентичности или экономическое неравенство?

Это вопрос, который мы обсуждаем уже много лет. Оба фактора взаимосвязаны. Потеря работы часто приводит к утрате достоинства. Например, если вы шахтёр в Западной Вирджинии, и ваши предки также были шахтёрами с хорошими доходами, то потеря работы означает не только экономические трудности, но и утрату социального статуса. Это приводит к множеству социальных проблем, включая рост употребления наркотиков среди этой группы населения. И существует еще одна проблема, которую мы только начинаем осознавать.

Какова эта проблема?

Гендерный разрыв. Экономические изменения особенно сильно затронули молодых мужчин. В одной из моих наименее читаемых книг, опубликованной в 1999 году под названием The Great Disruption — «Великий разлад», я утверждал, что переход от индустриального общества к информационному окажет огромное влияние на рынок труда, особенно в плане возможностей для женщин, которые начали массово выходить на рынок труда с конца 1960-х годов. Женщины показывают лучшие результаты на уровне образования по сравнению с мужчинами. Молодые мужчины, не видя будущих перспектив, сталкиваются с проблемами, и правые кандидаты более быстро реагируют на их недовольство.

Что можно сделать для решения этой проблемы?

Это и есть главный вопрос. Эти гендерные изменения затронут каждое общество, включая Китай. Проблема в том, что в Китае ежегодно выпускаются десятки миллионов университетских выпускников, но уровень безработицы среди них составляет около 20%. Китайское правительство даже прекратило публиковать эти данные из-за их катастрофичности. Следовательно, нельзя утверждать, что авторитарные режимы имеют решение для этих вопросов. Мы снова находимся на пороге масштабных изменений, вызванных искусственным интеллектом. Мы не знаем, как адаптируемся к этим переменам в обществе, политике и на рынке труда.

Вы написали «Конец истории» в эпоху надежды, когда происходил подъем. Сегодня настроение людей выглядит гораздо более пессимистично. Может ли либерализм выжить без оптимизма?

Это вопрос, на который мы еще должны ответить. Однако одно можно утверждать точно: либерализм не будет существовать сам по себе. Если люди не верят в него и не борются за его существование, он угаснет. Я полагаю, что сейчас в мире происходит множество таких сражений. Примером может служить Украина, где украинцы борются за либеральные ценности, несмотря на огромные страдания, которые они испытывают.

Вы когда-то говорили, что испытываете тоску по времени, когда история еще существовала. Вы бы сейчас снова так выразились?

Я думаю, что каждый испытывает такую тоску. После 7 октября каждый университетский кампус в США оказался под влиянием пропалестинских демонстрантов. Почему именно эта тема? Потому что у них нет серьезных проблем социальной справедливости в своей стране, и они ищут возможность борьбы за идеи. Это попытка заполнить пустоту, возникшую в успешном, безопасном и демократическом обществе. Люди хотят бороться, и поэтому они будут поддерживать любую доступную идею.

Означает ли это, что либеральная демократия всегда будет оставаться нестабильной?

Это именно тот аргумент, который я выдвинул в своей первой книге. Люди редко читают последние пять глав «Конца истории и последнего человека». В одной из них говорится, что если люди живут в успешной и стабильной демократии, и у них нет возможности бороться за её защиту, рано или поздно они начнут бороться против неё. Я думаю, что именно это мы сейчас и наблюдаем.