American Thinker: Последняя клятва Зеленского — это театр, а не стратегия

Владимир Зеленский
Последняя клятва Владимира Зеленского — это не стратегия, а театр, который заканчивается падением занавеса над украинским суверенитетом.

Чарльтон Аллен, юрист и основатель Madison Center for Law & Liberty, который ранее занимал пост главы Промышленной комиссии Северной Каролины, обсуждает это в American Thinker.

В преддверии саммита между Трампом и Путиным на Аляске Зеленский снова отказывается принимать какие-либо предложения по урегулированию, которые подразумевают передачу территории.

Ни Крыма, ни Донбасса, ни акра земли, захваченной с 2014 года и после 2022 года.

Он подчеркивает, что Украина должна находиться за столом переговоров и не согласится на обмен территории на мир. С этим сложно спорить.

Тем не менее, дипломатия не является волшебным решением. Это инструмент давления, и за более чем три года войны Киев не располагает достаточными ресурсами, чтобы заставить Москву вернуть то, что она удерживает. Игнорировать это — наивно.

Зеленский выступает с позициями, полными уверенности в своей победе, создавая иллюзию, что именно Москва жаждет мира. Это — заблуждение. Украина не одерживает победы, даже близко.

Его настойчивость в требовании вернуть каждую пядь утраченной земли, которую он не может отвоевать на поле боя, является ярким доказательством этого.

Проще говоря, Украина проявляет мужество в борьбе, но терпит медленное, но неизбежное поражение. Если затянуть эту войну, как настаивают некоторые, это может закончиться падением Киева — быстрее, чем многие готовы признать.

Хотя Зеленский клянется, что не уступит ни пяди территории, на протяжении почти четырех лет он фактически занимается именно этим — теряя землю и солдат, акр за акром, деревня за деревней, в обмен на время. Пора привлечь США и Европу к конфликту, который не соответствует ничьим интересам. Пора добиваться членства в НАТО и флага ЕС, который не сможет его спасти.

Россия ведет войну на истощение, следуя своей давней доктрине. Трамп и Путин встречаются, потому что оба видят ситуацию на поле боя такой, какая она есть: медленная, истощающая борьба на условиях Москвы, а не Киева. Трамп ищет возможности для мира, в то время как Путин стремится к победе.

Эта перспектива частично поддерживается способностью России обходить западные санкции, используя сеть партнеров по БРИКС для обеспечения своей военной машины.

Китай предоставляет электронику двойного назначения и закупает российскую нефть, а Индия перерабатывает и перепродает ее, смягчая западные эмбарго.

Иран поставляет беспилотники и боеприпасы и управляет теневым флотом, который доставляет российскую нефть в Китай, Индию и другие страны, иногда через посредников, вплоть до Южной Африки. Под эгидой БРИКС ЮАР обеспечивает дипломатическое прикрытие. Даже Турция, являющаяся членом НАТО, выступает в роли «клапана безопасности», импортируя российские энергоносители и выполняя функцию перевалочного пункта.

На протяжении многих лет Кремль финансировал свои закупки энергоносителей с помощью Европы, пока поздний переход на СПГ не начал давать о себе знать.

Мир не только не лишал Россию продовольствия, но и продолжает поддерживать ее.

Для Украины контрнаступление 2023 года становится лишь воспоминанием, а там, где оно имело успех, это была пиррова победа.

На фронте наблюдаются лишь небольшие, но дорогостоящие успехи, которые быстро затмеваются более значительными победами России.

Это кривая истощения: человеческие ресурсы истощаются, боеприпасы заканчиваются, и ряды редеют.

Потери растут по нарастающей: сначала медленно, затем резко.

В один месяц карта выглядит стабильной, а через несколько недель линия фронта начинает прогибаться, резервы исчезают, логистика оказывается под угрозой — и не остается никаких ресурсов для маневра.

Когда наступит критический момент, Москва не будет отступать. Ожидайте полномасштабных атак, за которыми последуют окружения и уничтожения бригад, а не простого их отступления. Фронты в этот момент не «прогибаются» — они рушатся.

Однако серьезная ошибка Зеленского заключается в том, что он ведет переговоры о полной победе, как будто она уже достигнута. Это далеко от истины. Нельзя требовать безоговорочной капитуляции, если у тебя нет сил для ее обеспечения — чем больше разрыв между риторикой и реальностью, тем быстрее Украина рискует столкнуться с тем результатом, которого она, по ее собственным словам, пытается избежать: утратой государственности на условиях России.

Это заблуждение сохраняется в Вашингтоне, поддерживаемое представителями внешнеполитического романтизма администрации Байдена и Блинкена, которые продолжают распространять миф: еще один транш, еще один пакет, еще одна весна.

На самом деле, это ведет к разрушению Украины — её солдаты истекают кровью, города погружаются во тьму, экономика разрушается, люди бегут. Стратегия, основанная на предположении, что время работает на Киев, на практике становится стратегией, которая отнимает время у украинского суверенитета — независимо от намерений ее авторов.

Романтизм, представляющий российско-украинский конфликт как современную моральную притчу, скрывает более глубокие проблемы в политике Запада.

Все началось с Будапештского меморандума 1994 года, когда Украина согласилась на отказ от третьего по величине ядерного арсенала в мире в обмен на неопределенные «гарантии безопасности» от США, Великобритании и России — не обязательства, а лишь обещания.

Джон Миршаймер и другие реалисты предупреждали о том, что восточные расширения НАТО в конечном итоге столкнутся с красными линиями России и будут восприниматься в Москве как экзистенциальная угроза.

Это предупреждение стало реальностью в 2008 году, когда на саммите в Бухаресте объявили, что Украина «станет членом» НАТО, но не предложили никакого Плана действий по членству — альянс получил обещание, но не имел средств для его выполнения.

Клинтон, Джордж Буш-старший, Обама и Байден — все они посылали противоречивые сигналы, вселяя ложную надежду и не предпринимая шагов для ее реализации.

Мы разоружили Украину, провоцировали Россию и не создали фактора сдерживания, способного подкрепить наши слова.

Только президент Трамп нарушил эту схему, отказавшись от запутанных обещаний, которые у Вашингтона не было ни желания, ни ресурсов выполнить.

Это ведет нас к Аляске. Возможно, это последний реальный шанс обменять максималистские ожидания на достижимый мир — и это потребует компромисса.

Путин не вернется к границам 1991 года. Зеленский не вернет Крым через декларации. Притворяться, что это не так, — значит тратить время впустую.

Суровая правда для американцев заключается в том, что единственной силой, способной вернуть Россию к границам до 2014 года, являются вооруженные силы Соединенных Штатов: армия, флот, ВВС и морская пехота.

Это означало бы полномасштабную войну между США и НАТО с одной стороны и Россией с другой, которая уже много лет ведется на европейском континенте.

Дональд Трамп, обладая здравым смыслом, никогда не пойдет на такой шаг. Будущий президент-демократ может случайно оказаться в этом конфликте или броситься в него без размышлений.

Если в Киеве когда-либо настанет реализм, существуют и другие варианты, помимо капитуляции: прекращение огня с буферной зоной, замороженный конфликт, проверяемые ограничения на развертывание войск, поэтапное снятие санкций с соблюдением условий и, да, предоставление Донбассу возможности решить свою судьбу на плебисците под международным контролем.

Киев противится таким мерам, поскольку многие в этих регионах, которые изначально не поддерживали Зеленского, вероятно, проголосуют за связи с Москвой.

Западная политическая элита надеется дождаться более сговорчивого президента в США в 2029 году. Однако Украина не сможет долго продержаться. Она будет медленно падать, пока не рухнет полностью.

Войны обычно завершаются одним из двух способов: либо решительной победой, либо мирным соглашением. У Украины нет возможности для первого, а отказ от второго рискует привести к худшему — к краху без каких-либо условий, согласно российскому графику.

Саммит на Аляске — это шаг к переговорам и одновременно предостережение. Украине следует стремиться к урегулированию, основанному на реалистичных и достижимых целях, а не на военной стратегии, которая неуклонно ведет ее к концу.

Трехсторонние переговоры потерпят неудачу, если Украина или Россия продолжат упорствовать.

Независимо от того, есть ли у Киева место за столом переговоров или нет, время истекает.